Я резко решил исправится и кинуть куски написанного ещё хрен знает когда.

Однажды Кот Упырь решил прописаться в интернетах. Вот решил, и всё тут. Раз решил, то уже ничем из Кота Упыря подобное решение невозможно было выбить. Вот таким вредным котом был Упырь.
Вообще-то, если уж на то пошло, то Кот Упырь был импом, мелким демоном, устраивающим мелкие же неприятности. Подножку поставить, залезть под руку, стырить ключи от банковского хранилища, а потом вернуть их на место и прочее, в том же духе, это всё к импам. Но так как импы всё же инфернальные создания, то Кот Упырь мог из говна и палок сделать всё, что угодно. Преобразовывать материю и издеваться, по возможности, надо всеми, было особой специализацией Кота Упыря. Так сказать, его профессией.
******
- Дедушка, я хочу на поверхность, - ныл Кот Упырь, тряся за полу плаща местного Владетеля.
- Больше ты ничего не хочешь? – хмыкнул Владетель, уже не делая никаких усилий высвободить из цепких ручонок Кота Упыря свой плащ.
- Хочу. Ой, как хочу-то! – сознался тот, и продолжил дёргать разнесчастный плащ сильнее. – Хочу на поверхность, хочу стать проклятием какого-нибудь древнего Дома, хочу авианосец и Крейга Паркера, хочу поселиться в интернетах, хочу…
- Так, стоп, - Владетель ловко запихнул Коту Упырю в пасть вторую полу. – Или со мной что-то не так, или ты – неправильный имп. Зачем тебе человек?
Кот Упырь закатил зёнки, пустил слюни и ничего, на этот счёт, не ответил.
- Ишь ты, наглая морда! – восхитился Владетель, и опрометчиво добавил. – Если ты поклянешься нести человекам истину, то, что ж, иди на поверхность.
Кот Упырь отхватил зубами полу плаща, задумчиво пожевал, выплюнул и пафосно выдал:
- Дедушка, наша работа в том и заключается, так что – клянусь Светом нести человекам истину.
- В таком случае, иди к людям, неси им Свет и истину, - в тон постановил Владетель, грустно разглядывая обрывок плаща.
Кот Упырь выкрикнул что-то нечленораздельное и радостное, и, светящимся штопором, ушёл вниз, на поверхность.
Местный Владетель облегчённо вздохнул. От самой большой, вредной и бестолковой неприятности он избавился только что. Но кто мог сказать наперёд, что именно Кот Упырь будет делать на поверхности? Никто. Местный Владетель был уверен лишь в одном. Там, где появится Кот Упырь, в скором времени появится коллапс в вакууме.
******
Три десятка лет спустя по летоисчислению одного из околоРеальных Миров.
- Йа – Мери-Сьюююуууууу!1111 – ментально завывал Кот Упырь, наворачивая круги по коридорам Дурмштранга. – Бойтесь меня, жалкие людишки!!1111
Жалкие людишки послушно боялись. А ещё опасались, недолюбливали и откровенно ненавидели. Однако ничего поделать не могли. Ибо тощий, ментально матерящийся и вечно пьяный чёрный кот с шальными глазами-плошками, вполне себе мог сотворить какую-нибудь пакость, в результате которой сам останешься без глаз. Да и принадлежал данный кот не абы кому, а господину ректору магической академии Дурмштранг. У самого же господина ректора характер был подстать кошачьему. С той лишь разницей, что ежели рискнёшь таки прийти с жалобой на кота, то уйдёшь из кабинета с восстановленными глазами, но всеми фибрами души ощущая себя унылым говном.
Проскакав ещё по парочке коридоров, огибая по стенам и потолку зазевавшихся студиотусов, Кот Упырь резко затормозил всеми лапами, ибо узрел на горизонте своего Хозяина, идущего куда-то по своим, Хозяйским, делам. Напустив на себя чопорный вид и задрав хвост, Кот Упырь гордо прошествовал по направлению к Хозяину и, когда достиг оного, улегся посреди коридора, перегородив дорогу.
Хозяин посмотрел на кота.
Кот Упырь посмотрел на Хозяина.
- Что? – спросил Хозяин.
Кот сел, потом встал, потом подошёл к стене и, опираясь на неё передними лапами, полиморфировался в человекоформу. И повернулся.
- Хм… - глубокомысленно изрёк Хозяин, разглядывая черноволосую, подстриженную как попало, девицу. Кроме расчёхранных лохм ничего особо прикрывающего на девице в упор не наблюдалось. Взгляд Хозяина приобрёл потребительно-научный оттенок. – Интересная аниформа.
Накинув на девицу отвод глаз, всё-таки по коридорам студиотусы ходят, господин ректор Дурмштранга, бывший УпС, бывший зельевар школы чародейства и волшебства Хогвартс, бывший много ещё кто, Северус Снейп, словил батхёртт, поняв, что спокойная жизнь в академии закончилась, как вид.
А ведь всё так «хорошо» начиналось!
******
Свиток, найденный любопытным Котом в столе своего Хозяина.
Позапрошлое лето - триумф моего идиотизма. Большего количества глупостей за свою жизнь я, пожалуй, не совершал.
Я уж и не знаю, жалеть мне или радоваться, что после той проклятой ночи мы с крестником ударились в бега. Это была моя идея, вернее, первое, что я смог сделать инстинктивно. А если быть точнее, второе. Сначала я вцепился в его руку так, что он завыл. Ну, а когда это животное спикировало на меня сверху, думать было некогда. Сначала – Уэльс. Затем – Исландия. Потом нас вынесло обратно. А потом... потом я перестал соображать, где нахожусь и куда направляюсь. И так – несколько недель, нигде не задерживаясь подолгу. Хаотичная аппарация никогда не была моей сильной стороной. Пожалуй, я был в те дни одержим, боялся остановить этот бессмысленный бег. Боялся остаться наедине с собой и своим поражением...
Застряли только в Йоханнесбурге: надо было перевести дух и выправить ... в общем, поддельные документы. На всякий случай. Все это время я фиксировал каждый наш шаг, стараясь найти смысл в своих действиях. Прекрасно зная, что тот, кому надо, все одно найдет эти записи. И нас. В итоге, в курсе дел были все, кроме Ордена, министерских лодырей и родителей моего несчастья.
Да, я уничтожил эти записи. Вернее, думал, что уничтожил. Потому что, переехав в Академию, я нашел их. В отведенном мне кабинете. В секретере. Мерлин, какой же я болван…

Это – точно в атанор. Пусть хоть пользу принесет.
5.11. Наше прибытие в Россию ознаменовалось скверной погодой и ощущениями перегрузки – видимо, местные порталы работают криво. Или, скорее всего, сказалась банальная акклиматизация – после лета в Йоханнесбурге странно было бы чувствовать себя бодрым юношей… Отрадно только, что здесь нет такой путаницы с адресами, как в Африке: если желаешь найти некий дом, то в результате находишь именно его, а не десяток ухмыляющихся грязных бокоров с разделочными ножами. Единственная неприятность – снег. Ну, да с ним мы что-нибудь решим.
Пожалуй, я бы ни за что не сорвался в этакую глушь и Драко с собой бы не потащил, если бы не один инцидент, произошедший со мной в молодости. Много лет назад у Гойлов имел место быть некий свинский раут, уж не помню, по какому случаю, в ходе которого было выпито много вина, совершено не меньше глупостей и произнесено рекордное количество абсолютно идиотских клятв. Что ж, жалеть не о чем – мы были молоды до прозрачности мозга и титанически самоуверенны. Казалось, что теперь – теперь – к нашим ногам падет весь мир, и так далее по списку… Особенно старался я, пытался изваляться в грязи так, чтобы самого тошнило. Но на то причины были... не стоит об этом. Итак, утро приносит протрезвление, это трюизм, а вот магически скрепленные обязательства никуда не деваются. Восстановив кое-как картину прошедших суток, практически вся наша теплая компашка, включая самого Гойла, с ужасом разбежалась искать контрзаклятия ко всей той дури, которую они натворили, и в доме, похоже, осталось только несколько домовиков, выживший из ума дед Гойла и мы с Долоховым. Дед просто никогда не выходил из своей комнаты, а мы… у нас просто сил не было куда-то бежать. Оставшись тет-а-тет, мы достаточно быстро сообразили, что тоже отличились, и даже припомнили, чем. Выяснилось, что в алкогольном угаре кому-то пришла в голову мысль составлять завещания, и Долохов зачем-то завещал мне свои «апартаменты» в семейном особняке, то есть древнюю лабораторию под самой крышей и прилегающую к ней конурку. Как он представлял себе это – непонятно, дом кишмя кишел его родней, да еще, вдобавок ко всему, находился в России. Короче, в пьяном бреду друг наш Энтони соорудил защитное заклятие, которое будет сразу же активизировано с момента его смерти или иной недееспособности, пройти которое смогу только я. Откуда ему было известно такое мудреное заклятие, я даже не строил предположений. Ну, я в свою очередь, тоже отличился – добавил к его работе некоторую изюминку: таинственное существо, которое обязано было наводить ужас на всех, кто пытается несанкционированно туда пролезть. Сначала на стене должна была появляться кровавая (ну, а как же иначе!) надпись устрашающего содержания, а потом из ниоткуда выпрыгивал монстр. Ну, монстр у меня вышел хиленький – а кто чего ждал после такого количества выпивки, да еще и на большом расстоянии, а над надписью потом только ленивый не покатывался со смеху. (Узнав об этой нашей глупости, сползшийся к вечеру народ порешил проверить нашу работу и таки проверил, связав Долохова по рукам и ногам и оглушив (превратив в недееспособного), а после этого отправившись к нему в гости. Что ж, доброволец, вылезший из камина в лаборатории, сначала узрел надпись: «Враги наследника, трепещите!» а потом на него обрушилось нечто вроде тощего черного кота, и добровольца пулей вынесло обратно в трубу. А фраза эта дурацкая потом стала притчей во языцех, над ней, помнится, даже сам Темный Лорд изволил смеяться – ему всегда нравились сплетни об идиотизме его слуг…)
Со временем история забылась, но недавно, перебирая в памяти варианты мест, где можно было бы пересидеть смутные времена, я вспомнил об этом завещании. Мои южно-африканские знакомые настоятельно рекомендовали нам как можно быстрее смываться, и решать надо было в считанные часы. А так как других вариантов попросту не оказалось, - все более-менее лояльно относившиеся ко мне люди вежливо отказали, ссылаясь на забо-ту о собственной безопасности, - мы решили попытать судьбу.
Никто не знал, кому именно Долохов завещал свою берлогу – поэтому я понял, что есть шанс немного расслабиться. В Йоханнесбурге я раздобыл все необходимые бумаги, и в Россию мы прибыли как преуспевающий целитель Александр С. Хэк и его племянник Леонард. И сразу же сунулись в искомое место.
Русские ухитряются удивительнейшим образом сосуществовать с маглами. Мы попали в поселок, в котором, как нам было известно, сходятся все международные порталы, и полагали, что это что-то вроде Хогсмида, но оказалось все намного интереснее. На этом самом Никольском Подворье волшебники живут вперемешку с маглами, кругом воняют магловские повозки и орут магловские дети, а магазины торгуют на магловские деньги. И, что удивительно, никто никого не трогает, вроде как не замечает.
Особняк Долоховых – шедевр магического искусства. Он упрятан в магловский многоэтажный дом так, что его вообще не видно, ни снаружи, ни с лестницы. Есть желез-ная дверь без номера, возле нее магловская кнопка-звонок, но это так, для конспирации. В дверь надо стучать. Иначе не войдешь.
Как ни странно, в доме было полно народу, но к семье Долоховых ни один из них отношения не имел. Все семейство, как оказалось, частично вымерло, частично сидит, и в особняке нынче располагаются гостиница и таверна, а на первом этаже – отделение Ми-нистерства магии и консульства, для регистрации прибывающих иностранцев. Ну и куда мы приехали?…
На удивление быстро удалось сговориться с нынешней хозяйкой таверны и гостиницы, госпожой Лоттой. Она проводила нас наверх, и пока мы поднимались, воздух пря-мо-таки дрожал от напряжения ее любопытства. Когда я снял заклятие, она мне поведала, что каждый год сюда ходят толпы народу, все объявляют себя наследниками и как один вылетают в дымоход. Оказывается, предки друга нашего Энтони очень серьезно занима-лись алхимией и прочими сопутствующими науками, до того серьезно, что вошли в ле-генды. Да и сам он не гнушался этого искусства. Если в лаборатории все осталось на сво-их местах, то мне весьма изрядно повезло.
В новых владениях долго обживаться не пришлось – ощущение было такое, что из комнат уехали неделю назад. Немного пыльно – а так все на местах. Похоже, здесь применили чары остановки времени: на столе стоял графин с местным пивом, так оно оказалось свежим.
Немного отдышавшись с дороги, я заказал нам с Драко какое-то мудреное немецкое блюдо и полчаса выслушивал его досадливые речи о варварской стране, варварских обычаях и варварской погоде. О том, что он думает лично обо мне, о моем участии в его судьбе и прочих моих инициативах и стараниях, он уже даже не говорит – просто оч-чень выразительно демонстрирует взглядом. Правильно делает: я от этой ругани уже порядком устал за целое лето, а пикироваться с учениками я всегда считал ниже своего достоинства.
Послал сову тому, кто теперь исполняет обязанности ректора Дурмштранга. Наудачу. Может, удастся по старой дружбе пристроить этого искателя приключений доучиваться - в конце концов, это мой долг, будь он неладен. Драко опять жалуется, никак не может за-помнить, как его зовут по новому паспорту, откуда он родом и где учился, а еще ему не нравится, что я слегка подкорректировал его внешность. Ну, не нравится – сделай лучше, а не можешь – не выступай. В общем, засадил я его за учебники, припечатал для верности снаружи Коллопортусом и пошел обозревать окрестности.
В Министерство зря ходил: после празднования Хэллоуина они еще даже и не от-крывались. Я хотел потребовать сатисфакции, но аборигены уверили меня, что здесь так постоянно, а жаловаться бесполезно. Что ж, посидим пока без регистрации, но какое-никакое реноме создать необходимо.
По таверне шастают разнообразные личности, причем все ругмя ругают Министерство. Ужасающее число анимагов – в виде котов и кошек - подъедаются на кухне и шныряют по залу. В углу у камина одиноко сидит и откровенно скучает какая-то леди в черном. То, что это леди – не сомневаюсь, из ее осанки, всех движений и жестов выглядывают по меньшей мере двадцать поколений чопорных благородных предков. Вдобавок так откровенно скучать в кабаке умеют только истинные аристократы. После недолгой беседы выяснилось, что оная дама когда-то заканчивала Дурмштранг и даже писала там диссертацию на тему неосознанного использования магических средств и приемов в магловском обществе. Надо будет познакомить с ней Драко, пусть пообщаются на академические темы. Большего я не опасаюсь, даже если и стрельнет им что в голову – глупостей точно не наделают, леди старше и явно опытнее.
Еще по залу шнырял какой-то парнишка, но не думаю, что это важная птица. А вот в коридоре сначала что-то грохнулось, потом раздался чертовски знакомый извиняющийся шепот, а затем отчетливо пахнуло мокрой псиной и слежавшейся тканью. Интересно…
Не успел подняться к себе и получить очередную порцию взглядов, должных выражать холодное презрение, от своего дражайшего, гм…племянника, как в дверях соткалась с поклонами хозяйка таверны и вручила мне письмо «от одной английской леди, ко-торая только что приехала и говорит, что вас знает». Да, час от часу не легче.
Письмо оказалось от Нарциссы. Какой-то идиот доложил ей, что мы здесь – сама бы она не догадалась. Скорее всего, это нынешняя директриса Дурмштранга. Наверное, она требовала подтверждения моих полномочий на опекунство. А миссис Малфой решилась удрать из-под домашнего ареста и проверить лично. М-да… Исходя из того, что мы не уведомляли ее о нашем местонахождении аж с июня месяца, размер и громкость истерики могу только предполагать. Что ж, написал прозрачно-туманный ответ. Если она не спятила за последние полгода, должна понять.
Похоже, я перестарался с выражением лица. Госпожа хозяйка, видимо, в предвку-шении спектакля, отнесла мою записку настолько быстро, что я и опомниться не успел, как миссис Малфой влетела к нам в берлогу. И началось… Надо отдать ей должное, меня каким-то чудом миновала лавина ее чувств, но оно и понятно – увидев Драко, она перестала видеть вокруг себя что-либо еще. Где-то с полчаса наследник дома Малфоев вяло отбивался от мамашиных слез и упреков и смотрел на меня еще гаже, чем обычно, а пуб-лика в кабаке даже перестала галдеть и стучать стаканами да вилками: не каждый день та-кой концерт услышишь. Голос у дражайшей Нарциссы высокий, громкий, командирский, пронизывающий время и пространство, не говоря уж о паршивых стенах и перекрытиях – когда она у себя в поместье слуг строила, по всем этажам немаленького, в общем, особня-ка стекла дрожали. А тут – одна дверь плюс одна лестница. Слышимость - как в опере в первом ряду партера.
Когда безутешная леди изволила проораться и прореветься, я этак вежливо сообщил ей, что идиот и болван сынок не иначе, как в мамочку пошел, потому что только полнейшая кретинка удерет из-под домашнего ареста в такое неподходящее время, рискуя навлечь на наши головы многие неприятности, диапазоном от аврорской облавы до личного визита Темного Лорда, и еще неизвестно, что хуже в нынешней ситуации. А когда она сообщила, что по кабаку отирается Тонкс, я не прибил ее только из врожденного милосердия. Какого вервольфа драного надо было пользоваться каминной сетью?! И тащить за собой хвост?! Представляю, как бы это кое-кому понравилось … Кстати, о вервольфах. Кажется, я понял, откуда псиной потянуло. Если здесь Тонкс, то где-то поблизости должен шастать наш благородный мученик Люпин. Девчонка без него никуда не ходит, а даже если бы и захотела, то не смогла бы: он ее пасет по заданию Ордена, как отпрыска неблагонадежного семейства. А ну, как кто-либо из ее тетушек попадет в большую беду и возопит о помощи? И добренькое сердечко не вынесет? Вернее, вынесет все, что необходимо будет вынести – например, из спецхрана Аврората? В этом главный парадокс тех, кто считает себя идеологически светлыми: ради спасения ближнего от его законной, справедливо уготованной ему судьбы, они готовы пойти на любое бесчестие. Выручая кого-то больного и израненного, они могут натворить массу глупостей, в результате которых в мире прибавится еще пара дюжин больных и израненных. Только светлые способны убить десять человек, чтобы спасти одного. Все их отличие от всеми презираемой темной братии только в том, во что они облекают свои деяния, чем мотивируют свои поступки. Темные, как правило, не скрывают своих побуждений – да, дескать, я хочу того и того, и добуду любой ценой – ну захотелось мне так. Но ни один светлый не признается, что спасает кого-то из чистого эгоизма, хотя так оно и есть – ему просто хочется, чтоб этот кто-то был жив, был с ним и был ему благодарен. При этом абсолютно не учитывается точка зрения спасаемого. Некоторые спасаемые, например, зачастую предпочтут подохнуть, чем быть впоследствии обязанными жизнью тому, кто их спас. Это очень мерзкое ощущение – быть обязанным своей жизнью какому-нибудь бесхарактерному слизняку или петушащемуся кретину. Это не смывается – как и Знак. Паскудно…
Еще более паскудно то, что теперь мне придется кормить троих. Леди Малфой работать отродясь не умела и, похоже, не собирается. А счета их семьи арестованы.
Оставил воссоединившееся семейство млеть от счастья без свидетелей и спустился в таверну. Естественно, там обнаружился исстрадавшийся паршивый оборотень – потел в углу под мантией-невидимкой, старался держать лицо. Ну-ну, держи-держи, до полнолу-ния часов пять осталось, не более. Он, похоже, поймал мой взгляд, невзирая на мантию. Если я все правильно понимаю, через некоторое время он ко мне приползет за противо-ядием. Или пошлет девчонку. Второе вероятнее, так как еще немного – и бедолагу так скрутит, что он «мама» сказать не сможет, не то что попросить о чем. Ну что ж, я готов, сделаем вид, что я этих горе-шпионов не узнал. Деньги, они лишними не бывают. Тем более сейчас. А эти мироспасатели со своими чувствами – идеальные статисты для тонких игр.
Снова сунулся в министерство. Бесполезно. Оставил в кабаке объявление об услугах целителя и поднялся к себе. Семейка, похоже, все выяснила и сидела тихо-мирно. Я отослал Нарциссу пошпионить в кабак, засадил Драко за учебник по рунической магии, рекомендованный госпожой Лоттой и занялся инспекцией содержимого долоховских шкафов и сундуков, чему и посвятил значительный кусок времени.
В кабаке, похоже, что-то произошло – напряженную оперную тишину нарушил треск и грохот, затем какой-то писк на ультразвуке и гортанные возгласы Лотты, перекрывающие внезапно поднявшийся шум. Я выждал для порядка дежурную паузу и спустился вниз – якобы за водой. Внизу уже набилось приличное количество народу, среди которого оба компонента аврорско-орденского хвоста изо всех сил симулировали светскую беседу, патрулируя глазами окрестности на манер Флетчера, когда тот пребывает в поисках, что бы спереть. Поинтересо-вался, что у них тут был за грохот - и мне предъявили взъерошенную мисс с нахальными глазами, которая, как выяснилось, выпала из камина.
Фатальную несвоевременность этого визита перекрывает только фатальный идиотизм всей ситуации в целом. Девицу я опознал сразу – это оказалась мисс Ллиэлэн, наглая полувейла с четвертого курса Слизерина. На моей памяти, это единственная полувейла, рожденная в законном браке. Там какая-то слюнявая романтическая сага имеется, вроде бы ее мать вышла за ее отца только потому, что он слеп был на оба глаза, и видел в ней не обольстительную красавицу-вейлу, а душу и личность. Ну-ну. Вейла с мозгами – это экс-понат для музея курьезов. Затем оба родителя были убиты кем-то из темных, и нахалку взяла на воспитание тетка, уж не помню, по отцу или по матери… В общем, неважно. А важно то, что ее, как назло, нанесло именно на ЭТОТ камин. Имея неслыханную и неукрощаемую страсть к вскрыванию замков и взламыванию охранных заклятий, эта пи-галица вломилась в мой опечатанный кабинет в Хогвартсе, уж не знаю, чего там искала, а заслышав приближающиеся шаги, сиганула в камин – ну и, что закономерно, вылетела в Аврорате. За чем последовала немая сцена, что опять же, закономерно. А у них пять ка-минов в ряд по одной стене расположено, она с перепугу в первый попавшийся и прыгну-ла – только нечеловеческая реакция ее и спасла от Ступефая или чего похуже. И какое-то время ее мотало по каминам, пока не вынесло здесь. Очень она мне тут нужна, я хоть и под камуфляжем, так и она – не совсем человек. Не успели мне ее представить, как она поинтересовалась, не могли ли мы где-нибудь раньше с ней встречаться… Короче, не вовремя тут эта мисс, ох, не вовремя, и, сдается мне, трудновато будет от нее отделаться. Ковыряться в ее памяти мне совершенно не хотелось.
А еще спустя какое-то время хозяйка пристала ко мне с просьбой поговорить с «такой странной англичанкой, которая остановилась тут у нас и с ней еще господин такой бледненький». Что ж, лучше поздно, чем никогда – до полнолуния оставалось всего ниче-го.
Конечно же, это была Тонкс, мы обоюдно сделали вид, что друг друга не узнали, она предъявила мне сизого, скрежещущего зубами и закатывающего очи Люпина и с мольбой вопросила, смогу ли я изготовить противоядие. На их счастье, у меня были готовые основы (эта пакость, по счастью, оказалась у меня при себе, как и прочие полуготовые составы на продажу, и оставалось только добавить свежие листья лапчатки и мяты для закрепления свойств органической основы), и я согласился. Выпустил скобенившегося за опротивевшими учебниками Драко пошататься по таверне и побежал искать местную лавку с травами – время поджимало, а в долоховской лаборатории ничего свежего, увы, не наличествовало.
Беготня по этой кошмарной деревне в поисках нужной лавки – это тема для отдельного романа, не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что я крепко и с нескрываемым облегчением трижды проклял местный снег, лед и повсеместный бедлам почище, чем в Паучьем Тупике. Снег, кстати, сразу же прекратился. Ну, я же сказал, что со снегом мы что-нибудь придумаем.
Вернулся, начал работу, но не успел остудить состав, как ко мне в лабораторию вломился Люпин с абсолютно неадекватным лицом, промычал что-то нечленораздельное и пулей кинулся на улицу. Тонкс, соответственно, удрала его догонять. Через какое-то время она вернулась и (я не видел, только слышал шум) вроде как протащила в свою комнату что-то большое и тяжелое.
Я спокойно закончил работу, перелил состав в колбу и пошел к ним. В комнате была одна девчонка, запыхавшаяся и всклокоченная. Выслушала мои рекомендации, заплатила положенную сумму и с истинно гриффиндорской вежливостью во взоре проводила меня к выходу. Больше я их в тот вечер не видел.
Незапланированная работа весьма меня утомила, поэтому остаток вечера я посвятил ужину и глупым разговорам в кабаке. Поморочил вейлу, вытряхнул из нее душеразди-рающий бред о потерявшемся брате и бесконечных поисках «одного человека», которые она, судя по всему, готова продолжать даже в Азкабане, если не пойдет назавтра же в Министерство, к чему у нее нет никакой охоты. Драко о чем-то вальяжно беседовал с леди Аделией (так именуется скучающая аристократка), но беседа была настолько тривиальна – так, дежурные любезности и поверхностный флирт, - что я даже не стал вслушиваться. Нарцисса спешно удалилась, сказав, что желает повидаться с кем-то, кто ее ждет (ай, резвая! Не успела приехать – уже с кем-то встречается. Знал бы Люциус, чем она тут занята, хотя… По большому счету, так ему и надо.)
Внизу угомонились. Перестали хлопать двери, стучать кружки и галдеть постояльцы. Вой и ругань из гостевых комнат тоже перестали доноситься. Что ж, вот мы и дома, если это можно так назвать. По крайней мере, появилась возможность хотя бы отчасти отдохнуть от этой полугодовой гонки с препятствиями и осмотреться. Как говорится, выше голову, висельники! Главное - дожить до утра, а там – видно будет.

И что, это действительно я писал?! Нет, в атанор и никакой амнистии!
******
- Уши, - постановил Хозяин.
- Что уши? – не понял Кот Упырь. Разговаривать по человечьи всё ещё было непривычно.
- Ты же имп, существо инферно, простые смертные имеют право на подсказку, - пояснил Хозяин.
- Аааа… - Кот Упырь раззявил пасть и захлопал зёнками. – А камуфляжа будет не достаточно?
- Нет. В камуфляже и так студенты ходят. Так что уши, без вариантом.
- Бебебе.
Кот Упырь скорчил мерзкую рожу, коия при наличие кривых зубов смотрелась ещё отвратнее, и отрастил себе кошачьи уши.
- И ещё несколько правил проживания в академии, когда ты находишься в анимагической форме, - добил Хозяин. – Никакого непотребства с несовершеннолетними обоих полов, никаких убийств и членовредительства, никакого алкоголя и наркотиков.
Кот Упырь сдулся. Но тут же вспомнил зачем, собственно, спустился на поверхность.
- Хозяин, а у вас есть ноутбук и халявный Вай-Фай? Я честно обещаю, что буду заниматься всем вышеперечисленным лишь виртуально, но в особо извращённой форме.
И то и другое у Хозяина оказалось в наличие. На беду одной, блондинистой, особы, живущей по соседству, буквально через стену, от маггловской квартиры Хозяина.

Это уже из только-только написанного.

Однажды Айн села жопой на оленя.
- Папа, - ныла Айн в стопицоттысячный раз, дёргая возлежащего на диване папу за рукав, - пааааапаааа!!11 Ну пааааап!!!11
Папа Айн, после Дня ВМФ и очередного распития всякого там в компании Мелькора Моринготто и Феанаро Нолдоро, прибывал в прострации и благодушном расположение духа, и по сему довольно таки миролюбиво соизволил промычать с вопросительной интонацией:
- Мммммм?
- Пааааапаааа, - Айн опять завела свою шарманку. – Я замуж хочу!111
Благодушное настроение улетучилось в миг и стало никаким.
- Иди на хуй, доча, - отмахнулся папа Айн, и перевернулся на другой бок.
- Так я того и хочу!11 – обрадовалась Айн, наивно решив, что ей наконец-то что-то, да обломится, и задёргала папу ещё активнее.
Папа Айн, поняв, что ему сейчас всё равно не дадут нормально отдохнуть, или, того хуже, оторвут рукав от парадного кителя, сел на диване. Никакое настроение сменилось раздражительным.
- Собирайся, - сказал папа.
- Куда? – сразу не поняла Айн, и захлопала коровьими зёнками.
- Жениха тебе выбирать будем, - пояснил папа.
Айн радостно взвизгнула, подскочила до потолка, приложилась многострадальной макушкой и вприпрыжку побежала в свою комнату. Марафет наводить, ясен пень.
Папа Айн потёр лапищи и коварно оскалился. Команда ракетоносца в последнее время как-то уж распустилась, и папе срочно требовалось команду приструнить. Цапнув со столика мобильник, папа Айн потыкал в кнопочки.
- Алло, - выдохнул он в трубку, когда прошли гудки. – Мелькор, запирай команду на корабле, бери поганого эльфа в охапку, и вали с ракетоносца на сутки. У меня очередное ЧП и ввинчивание несуществующих мозгов на их законное место.
>>>>>>
- ПАДЪЁМ!!!! – раненым медведом орал Мелькор Моринготто, тряся за грудки пьяного в дребодан Феонаро Нолдоро.
Поганый эльф с трудом продрал один глаз, повёл им из стороны в сторону и сфокусировался на раскоряченной роже Тёмного Валы.
- Зачем? – резонно спросил он, и сделал слабую попытку стряхнуть с себя мелькоровы руки.
Мелькор Моринготто сделал страшные глаза и замогильным шопотом ответил:
- Затем, - и пояснил. - Наш собутыльник тащит сюда свою дочку.
Второй глаз короля эльфов резко открылся и попытался принять форму правильного квадрата.
- Зачем? – опять ступил Феонаро Нолдоро.
- Мне-то почём знать? – истерично хихикнул Мелькор Моринготто, и сгребя таки поганого эльфа в охапку, поволок того к трапу ракетоносца.
Где-то, в недрах трюма, те из команды, кто не успел сбежать вовремя, тчетно пытались пробить тараном кевларовую дверь. Они тоже боялись Айн и её красивую пизду.
>>>>>>
- Вот тебе, доча, целая команда, выбирай, кого хочешь, - довольно сказал папа, и, вытащив Айн из машины, показал той на сиротливо осунувшийся ракетоносец.
Самому ракетоносцу было пакостно, грустно и скучно. Жених, обитающий на орбите планеты, всё слал и слал длиннющие простыни любовных сообщений. Ракетоносец от этих посланий млел и жужжал моторкой. Но, с недавних пор, жених куда-то запропастился и, вот, уже вторые сутки, не выходил на связь. Короче, ракетоносцу было грустно.
- Но здесь же никого нет! – разочарованно взвизгнула Айн, узрев пустые палубы.
Папа только пакостно хмыкнул и никак не прокомментировал.
Айн же взлетела на мостик и, гонимая снедаемым её желанием разнузданного секса, поскакала в недра корабля, носом чуя, притаившиеся там, останки команда.
- Раз, два, три, четыре, пять, - подвывала Айн в такт размашистым скачкам, и подтирала набегающие слюни подолом, - член себе иду искать. Кто не спрятался, того выебу.
Повинуясь желанию, Айн пробиралась всё глубже и глубже, дальше и дальше. Туда, где куковали и стучали зубами от страха самые нерасторопные из команды.
>>>>>>
- Вася, ты ёбнулся?
- Вася, что делаешь?
- Что ты делаешь, Вася?!
- Вася, куда ты полез?!
- Вася?
- Вася!
- Ох, ебать, Вася, ты наш герой!
- Вася, мы тебя уже любим!
- Цыц! – рявкнул данный Вася, и вылез таки оттуда, куда залез. – Главное, чтоб меня не отлюбила Айн. Ну и вас тоже. До комплекта.
Упоминание комплекта вызвало новый шквал комментариев.
- Так её, вроде, нечем любить-то.
- По слухам оно действительно так, но…
- Но даже проверять что-то не тянет.
- А она такая, она и без всего может.
- Целебрально.
- А уж после того, как этот рыжий раскроил наше машинное отделение, то уже не целебрально, а…
- В лепёшку!
- С дырочками!
- Автомат жалко! Какой был автомат!
- Цыц! – вновь рявкнул Вася. – Значит так, братва, всем нам жалко наше достоинство и честь. Стал быть, делаем вот что…
>>>>>>
Айн, громко топоча по палубе, продолжала пробираться в недра корабля. Не услышал бы её только глухой. Останки команды, на горе озабоченной Айн, таковыми отнюдь не являлись.
Повернув за очередной угол, Айн наконец узрела предел своих мечтаний. Предел стоял в конце коридора и зазывно манил разорванным, в некоторых местах, тельняком. Айн подтерла слюни и ринулась на предел, распахнув объятия. Читай: раскорячив в стороны тощие ручонки, что бы у предела не было возможности увернутся в сторону. Однако предел и не думал никуда уворачиваться, он как стоял, маня тельняком, так и продолжал себе стоять. Кто другой тут же почуял бы подвох, но Айн была такая Айн. Она никак не могла в лице противоположного пола почуять то, что её бессовестно наябывают.
В общем, когда Айн таки налетела на предел, то он рассыпался на составляющие. А именно на две швабры, перевязанные наспех огрызком гнилой верёвки, не очень чистую половую тряпку и ведро, в коем, собственно, и стояла конструкция.
- Обманулииииииии!!111 – жалобно заскулила Айн, и потёрла содранную коленку.
Но скулёж длился не долго, ибо Айн узрела ещё одного мужчину, и тоже в конце поворота. А потом ещё одного, и ещё одного, и ещё. И так до того момента, пока не провалилась в открытый люк. Сверху кто-то глумливо заржал и заботливо закрыл крышку.
>>>>>>
Летела Айн не долго, но успела ободрать то, что не ободрала во время поскакушек за фейками. Приземлилась же она, как того и следовало ожидать, больно. На что-то железное. Жопой. Со всего маху. Оказалось на оленя. Точнее на ГАЗ-21, украшенный оленем. На самом деле данный ГАЗ-21 был коллекционным и стоил запредельно дорого, но Айн этого знать никак не могла. Как и останки команды, сбежавшие из заточения через вентиляцию, и заманившие Айн ещё ниже в трюм. Аккурат к коллекционной бибике Айного папы.
Айн же, шликающая на всё, что может оказаться с членом и/или коннектором/джампером/соединительной системой, радостно взвизгнула и устроилась на олене поудобнее. Поёрзав туда-сюда и подобрав более-менее блядскую позу, Айн припомнила мальчика-самолётика, присоветовшего её шалить именно жопой. И тут Айн осенило!
Спрыгнув с бибики, Айн стянула с себя трусики, повернулась к оленю жопой, и… Предупреждающего «Клац-клац-клац!» Айн в упор не услышала.
>>>>>>
Безымянный десептикон с грустным выражением на фейсплете отмывал манипуляторы от остатков органики.
- Какая же гадость, эти белковые, - бурчал он. – Вечно норовят сделать что-нибудь из ряда вон. Юникрона на них нет!
Безымянный десептикон выпустил воздух из винтсистем и, включив антигравы, стартовал обратно на орбиту. Мегатрону нужен был доклад о том, с кем ему опять изменяет лидер противоположной фракции.